Зарабатываем мы немного, но умеем со вкусом одеться, и поэтому выгодно отличаемся от тех людей, кто работает на нашем предприятии, но не в конторе. Хотя таких сейчас мало… У нас всего шесть человек рабочих. Это потому что никакой готовой продукции мы не производим. Мы только подрабатываем, сушим и храним зерно. У нас Хлебоприёмное предприятие.
Как я уже говорил, первую половину дня я обычно читаю газеты и рассуждаю о чем-нибудь милом с женщинами из нашей конторы. Я умею непринужденно шутить и рассказывать анекдоты. И мне, порой, кажется, что все окружающие меня женщины именно это во мне и ценят больше всего. Вообще, я давно заметил, что молодые женщины любят людей веселых и остроумных, с которыми легко можно скоротать безделье. А в нашей конторе настоящей работы на всех как-то слишком явно не хватает.
Часа за два до обеда мы обычно пьем чай, собираясь в кружок возле пакета печения или пряников. Шутим, жуем и смотрим в окно на заснеженную улицу. На улице хотя и холодно, но уже не так мрачно. Всё-таки середина марта. В ясную погоду там весело парятся, оттаявшие возле конька тёмные крыши соседних домов. Кое-где на ветвях берез, ссутулившись, сидят сонные грачи и ворчливые местные вороны.
Перед самым обедом солнце поднимается так высоко, что начинает отражаться от белого подоконника, который сбоку от меня. Оно слепит глаза и, вместе с тем, слегка греет. Я закрываю веки, подпираю рукой гладко выбритый подбородок и начинаю думать о близкой весне, которая всегда меня воодушевляет, настраивает на что-то хорошее. Я не хочу спать, но глаза мои почему-то слипаются, уши закладывает ватой, шея слабеет. Я начинаю клевать носом, потом спохватываюсь – делаю внимательные глаза, но всё тщетно.
– Андрей сегодня опять, на ходу засыпает. Видно, молодая жена уснуть не давала, – пошло шутит кто-нибудь из конторских.
Все смотрят на меня и ехидно хихикают. Мне становится не по себе, и я начинаю умоляюще поглядывать на главбуха. Она меня понимает.
– Ну, что вы девки зря парня смущаете, – говорит она и строго стучит концом шариковой ручки по столу.
Девки умолкают, а она ободряюще улыбается мне.
Ну вот, что я говорил. Я ей, определённо, нравлюсь, иначе, почему бы она стала за меня заступаться. Она со мной заодно. Да если к ней толком приглядеться – она ещё не так стара. То есть, вовсе даже не стара, и фигура у неё прекрасная и глаза игривые, и взгляд лукавый. Не всякая молодая женщина так свежо выглядит. Вот выберу подходящее время и скажу ей какой-нибудь неожиданный комплимент, или цветы подарю. Или лучше заманю её в кладовку, где хранятся пыльные отчеты за пять последних лет, как бы случайно обниму и поцелую – да так, чтобы голова закружилась. А потом – будь, что будет.
Весной я на всех симпатичных женщин смотрю с каким-то особым чувством. У одних мне нравится фигура, у других – глаза, у третьих – волосы. Весной у меня такое чувство, будто все красивые женщины пытаются меня соблазнить, а я как бы ненароком поддаюсь их соблазнам. Я не сопротивляюсь. Пусть порадуются своим успехам. Пусть насладятся… Весной неистовая мужская сила меня переполняет – выплёскивается через край. Я чувствую себя молодым растревоженным тигром, упруго ступающим по мягкой лесной подстилке, изнемогающим от собственной мощи, которая не знает преград. И я не думаю, что это дурно. Эго хорошо. Ведь мне ещё только тридцать пять. Я высок, медлителен и смугл. Мои серые глаза задумчиво-романтичны, щеки бледны, а губы красиво очерчены. Пожалуй, я нравлюсь женщинам, но вовсе не горжусь этим. Скорее, это меня смущает немного. Это меня сковывает.
На обед я обычно хожу домой. Мы с женой держим козу и кур. Поэтому на обеде я едва успеваю поесть, потому что большую часть времени хожу по хозяйству. Несу козе сена, бросаю зерна курам и только после этого появляюсь на кухне у стола. Ну конечно, домашнее хозяйство в провинции – это вещь вполне закономерная, но когда приходишь домой на полчаса, пытаешься всё успеть и не успеваешь – это угнетает. Особенно, когда жена обижается и начинает указывать мне на какие-нибудь недоделки. Тогда я озадаченно смотрю на неё и не могу понять, за что можно любить эту толстую, неряшливую бабу? Ну конечно, у нас есть дети и это дает ей право надеяться на мою покладистость, но кощунственно думать, будто мое терпение беспредельно.
Хорошо ещё, что вечером я могу отдохнуть с детьми. Они меня любят своей наивной детской любовью. Обычно я лежу на диване перед телевизором, а они лазят по мне, кричат и смеются. Им весело со мной, а мне хорошо с ними. Но когда ко мне случайно подходит жена – они сразу перестают смеяться и кричать. Они бояться её. Она в доме хозяйка и всё здесь принадлежит только ей.
– Лежит, а воды в бане нет, и по хозяйству ещё ничего не сделано, – спокойно, но с укором говорит жена.
– Сейчас принесу, сейчас всё сделаю, – отвечаю я и срываюсь с места. Ношу воду в баню, дрова к печке на завтрашний день, очищаю дорожки во дворе от последнего снега.
На улице уже звёздно и холодно, так что кончик носа пощипывает. Иногда я останавливаюсь передохнуть где-нибудь в саду под яблоней, сую руки в карманы, стою и думаю о том, что я, вероятное, живу не своей жизнью. У меня было с детства какое-то иное предназначение. Но я его прозевал, прошел мимо, не разглядел – и меня закабалила эта женщина, появившись в роковой момент, пленив меня своим скромным видом и старомодной девственностью. А предназначение, верно, было иное, высокое. Не даром же в детстве я так хорошо рисовал, так легко писал школьные сочинения, так искренне увлекался философией. Будущее рисовалось мне значительным, пролагающим путь к неким творческим вершинам, к мастерству. И теперь мне до слез жаль, что ни одна из детских грез не осуществилась. Всё смяли и смололи тяжелые жизненные колеса. Только временами мне ещё кажется, что я буду жить вечно и всё успею, всё смогу. Но неожиданно, среди ночи, вдруг заболит что-то в левом боку – и иллюзия бессмертия исчезнет. Тело скорчится до размеров испуганной души и совсем некстати вдруг явится осознание того, что ты такой же, как все.
Я люблю солнечные мартовские дни. Бывает, выйдешь из конторы на улицу, а снег так ярко горит, что глаза режет, и такое ощущение в душе, как будто только что проснулся. Всё кругом кажется новым, разноцветным: и синеватые от старости заборы, и дощаной туалет, слегка покосившийся под тяжестью снега, и разноцветные тряпки на проволоке, и конский помет на дороге. Вздохнешь полной грудью влажный весенний воздух, и обдаст тебя вдохновением, как будто выпил стакан красного вина. И вспомнишь вдруг, как когда-то уже давно-давно ступил с крыльца босыми ногами в малиновое летнее утро и стал вдруг совершенно другим человеком, очень ярко чувствующим красоту. То есть, ощутил в себе что-то новое, чего до сей поры не замечал.
Вернувшись с холодной улицы в тёплую контору, я дочитал вчерашние газеты и стал потихоньку засыпать. Как вдруг главному бухгалтеру позвонил какой-то важный начальник из района и сказал, что скоро у нас объявится ревизор из Федеральной Налоговой Службы.
Его, как водится, не ждали. Моя сонливость моментально улетучилась, да и все остальные женщины в нашей конторе сразу нашли себе работу. От показного усердия лица у всех стали деревянные, а щеки покраснели.
Ревизор появился у нас через час. Это была женщина. Как только она вошла в бухгалтерию, так сразу сообщила, что наш район давно не выполняет план по прибыли. После того как спиртоводочный завод в Красновятске по ошибке закрыли – район потерял налогов на двести миллионов рублей, тогда как все остальные промышленные предприятия дают только сорок два. И вообще, в последнее время у главных финансистов района такое впечатление, будто всё движется к упадку, всё разрушается и гибнет.
Я пригляделся к этой женщине повнимательнее, и… она мне очень даже понравилась. На вид ей было лет тридцать семь – тридцать восемь. Она была высока, красива, но слегка полновата. Хотя некоторым женщинам такая полнота очень даже к лицу. И на стуле она сидела, красиво прогнувшись в спине, как будто перед кем-то позировала. И волосы у неё были удивительно пышные. Они отсвечивали на солнце охрой и медью. В общем, через какое-то время я стал испытывать к ней почти физическое влечение. И когда она неожиданно ушла с директором в его просторный кабинет – я почувствовал, что меня обокрали.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
